Память Клима Самгина подсказала ему слова Тагильского об интеллигенте в третьем поколении, затем о картинах жизни Парижа, как он наблюдал ее с высоты третьего этажа. Он усмехнулся и, чтоб
скрыть усмешку от глаз Дронова, склонил голову, снял очки и начал протирать стекла.
Снова — хотя и не сразу — все замолчали, глядя на него — иные с любопытством, иные
скрывая усмешку, некоторые с ясно выраженным неудовольствием на лицах. А он вновь поднялся с земли и возбужденно говорил...
Он смутился и что-то невнятно промычал. Яков наклонил голову,
скрывая усмешку, а Сережка легонько зевнул, глядя в небо.
Яков взглянул на отца и прищурил глаза,
скрывая усмешку; потом посмотрел на Мальву, — она тоже смотрела на него, — и ему стало неловко.
Неточные совпадения
Эти размышления позволяли Климу думать о Макарове с презрительной
усмешкой, он скоро уснул, а проснулся, чувствуя себя другим человеком, как будто вырос за ночь и выросло в нем ощущение своей значительности, уважения и доверия к себе. Что-то веселое бродило в нем, даже хотелось петь, а весеннее солнце смотрело в окно его комнаты как будто благосклонней, чем вчера. Он все-таки предпочел
скрыть от всех новое свое настроение, вел себя сдержанно, как всегда, и думал о белошвейке уже ласково, благодарно.
Самгин, доставая папиросы, наклонился и
скрыл невольную
усмешку. На полу — толстый ковер малинового цвета, вокруг — много мебели карельской березы, тускло блестит бронза; на стенах — старинные литографии, комнату наполняет сладковатый, неприятный запах. Лидия — такая тонкая, как будто все вокруг сжимало ее, заставляя вытягиваться к потолку.
— Прощай! — проговорил Еспер Иваныч и поспешил племянника поскорее поцеловать. Он боялся, кажется, расплакаться и, чтобы
скрыть это, усилился даже прибавить с
усмешкою: — Не плачь, не плачь, скоро воротимся!
Предводитель не мог
скрыть легкой, пренебрежительной и как бы сожалеющей
усмешки.
И говоря это, она не
скрыла беспощадно-презрительной
усмешки, заигравшей на ее одушевленном лице.
— Напрасно! — воскликнула девочка, и черные глаза ее сверкнули чуть заметной
усмешкой. — Только барантачи и душманы
скрывают свое имя… а я… я племянница и приемная дочь знатного и известного русского генерала, князя Георгия Джаваха, я могу сказать мое имя — меня зовут Нина бек-Израэл.
Луиза приняла усердную дань его и, желая
скрыть, хоть несколько, свое замешательство от приторных похвал, которыми ее осыпали, перевернула блестящую обложку и устремила на заглавие тетради глаза; но, видя, что это творение не относилось к ней, спешила с
усмешкою передать его вблизи стоявшему Глику и сказала ему...
Брезгливая
усмешка поводила рот князя, и глазки его не
скрывали, как ему все эти дамские ахи и охи надоели.
Не смели говорить, что я уступил или продал своего сына, ибо временщик по власти своей мог тогда зажать рот железною рукой; однако ж самые приближенные Нарышкиных намекали мне глазами и
усмешкою о том, что я желал
скрыть.